А. Абылкайыр,
судья Рудненского городского суда
Костанайской области
Одной из актуальных проблем при защите прав ребёнка является доказывание факта признания кровного родства с умершим (как правило, факта признания отцовства умершего в отношении конкретного ребёнка).
Семейно-брачные отношения имеют давнюю историю и традиции. Их законодательные основы были закреплены ещё в римском праве, юридические понятия личных и имущественных отношений супругов, родителей и детей, усыновления, опеки и попечительства.
Действующий Кодекс РК «О браке (супружестве) и семье» даёт следующее юридическое понятие семьи — круг лиц, связанных имущественными и личными неимущественными правами и обязанностями, вытекающими из брака (супружества), родства, свойства, усыновления (удочерения) или иной формы принятия детей на воспитание и призванными способствовать укреплению и развитию семейных отношений.
Современное общество устанавливает свои рамки в отношениях между мужчиной и женщиной, более свободные люди зачастую вступают в фактические брачные отношения без соблюдения законодательной процедуры регистрации брака, что, в свою очередь, порождает возникновение ряда правовых проблем как в личных, так и в имущественных правах, которые впоследствии приходится разрешать в судебном порядке.
Одной из таких актуальных проблем при защите прав является доказывание факта признания кровного родства с умершим (как правило, факта признания отцовства умершего в отношении конкретного ребёнка).
В современном процессе одним из действенных доказательств является судебная молекулярно-генетическая экспертиза. Однако, как показывает практика, во всех случаях граждане обращаются в суд за защитой права уже после захоронения покойного, и отбор генетического материала предполагаемого биологического родственника может быть произведен лишь путём проведения эксгумации трупа.
Моральная сторона вопроса эксгумации крайне неоднозначна и является столь же сложной, сколько и редко проводимой. Более того, сама процедура в действующем Гражданском процессуальном кодексе не затрагивается вообще, в отличие от Уголовно-процессуального кодекса, где этому вопросу посвящена глава 28, поэтому суды при рассмотрении гражданско-правовых споров крайне редко идут на эксгумацию трупа.
Однако в большинстве случаев выход из такой сложной как процессуальной, так и моральной ситуации есть, при помощи той же судебной молекулярно-генетической экспертизы.
Так, в Рудненский городской суд Костанай-ской области обратилась истица А. с иском к ответчице Б. об исключении сведений об отце из актовой записи о рождении несовершеннолетнего ребёнка В. и устранении от наследования по закону, мотивируя свои требования тем, что является матерью умершего в 2014 году Г., который при жизни с 1994 года состоял в браке с гр. Б., в конце 2006 года брачные отношения её сына с ответчицей Б. фактически прекращены, и они стали проживать раздельно, однако юридически брак расторгнут не был. В период брака в 1995 году у них родилась дочь Е. 6 мая 2010 года у ответчицы родилась дочь В., отцом которой указан её покойный сын Г., но он таковым не является.
С целью выяснения факта биологического отцовства судом была назначена судебная молекулярно-генетическая экспертиза, на разрешение которой были поставлены типичные для такой экспертизы вопросы:
- какова вероятность отцовства умершего в 2014 году Г. в отношении несовершеннолетнего ребёнка В.?
- каков процент вероятности отцовства?
При этом с целью реконструкции генотипа умершего на экспертизу были представлены генетические материалы истицы, матери умершего, полнородной сестры умершего и дочери истицы, а также совместного ребёнка истицы и умершего.
Кроме того, представлены генетические образцы самой несовершеннолетней В. и ответчицы Б.
В результате проведенной экспертизы РГКП «Центр судебной медицины» МЮ РК был сделан вывод о том, что в генотипе несовершеннолетней В. по десяти локусам присутствуют аллель-ные варианты, не совпадающие с реконструированным гаплотипом Г.
Таким образом, полученные результаты исключают биологическое отцовство умершего в отношении несовершеннолетнего ребёнка В., родившегося у ответчицы Б.
В другом случае гр. Ш. обратилась в суд с заявлением об установлении факта признания отцовства умершим Ж. в отношении её несовершеннолетнего ребёнка З., мотивируя свои требования тем, что с покойным Ж. проживала совместно с 1994 года по 2005 год без юридического оформления брака. В период совместного проживания у них родились дети: дочь Е. и сын Т., в отношении указанных детей умерший установил отцовство путём подачи письменного заявления в органы ЗАГС, третий ребёнок — сын З. родился в 2004 году, и после его рождения они расстались. В отношении последнего ребёнка при жизни Ж. (он умер в 2012 году) отцовство не установил, но является его биологическим отцом.
В ходе судебного заседания, заявитель не смогла представить каких-либо доказательств, подтверждающих факт признания отцовства умершим в отношении третьего ребёнка. Более того, судом установлено, что гр. Ш. с 2005 года проживает с другим мужчиной.
С целью установления отцовства судом была назначена судебная молекулярно-генетическая экспертиза.
При этом на экспертизу были представлены генетические материалы сына Т., отцом которого в законном порядке признан умерший; несовершеннолетнего З., в отношении которого заявлено требование об установлении факта признания отцовства.
В результате проведенной экспертизы экспертом Астанинского филиала РГКП «Центр судебной медицины» МЮ РК сделан вывод о том, что З. может быть полнородным братом Т. и иметь с ним общих биологических родителей.
Суд, не прибегая к эксгумации трупов, в обоих случаях при помощи судебной молекуляр-но-генетической экспертизы разрешил вопросы доказывания фактов наличия кровного родства с умершими.
Следует отметить, что в обоих случаях до назначения экспертизы судом была получена предварительная консультация у экспертов РГКП «Центр судебной медицины» МЮ РК, без консультации которых указанные экспертизы не могли быть назначены.